Заместитель Председателя Государственной Думы Ирина Яровая в пятницу, 28 января, приняла участие в работе «круглого стола» на тему «Совершенствование законодательного, организационного и финансового обеспечения оказания онкологической помощи в Российской Федерации».

Она подчеркнула, что для помощи онкопациентам необходимо решить целый ряд вопросов: квалифицированной, компетентной врачебной помощи, ранней диагностики через инструмент телемедицины – как плановой, так и экстренной, маршрутизации пациентов, автоматического оформления инвалидности для паллиативных больных, квотирования, МРТ с наркозом для малышей и другие.

«Сегодня обсуждается одна из самых актуальных и жизненно важных тем, потому что она касается сбережения здоровья. В нашей большой стране, которая имеет совершенно разный уровень медицинской обеспеченности, оснащенности профессиональными кадрами вопрос онкопомощи является крайне злободневным. И закон, который готовился мною по детской онкологии, разрабатывался не на основании теоретических выкладок, а на основании живого, реального общения с пациентами – малышами, их семьями, когда за руку проходила с ними путь от первичной диагностики до выздоровления.

Этот путь очень не легкий, и для того, чтобы принимать вовремя правильные решения, мы должны помочь врачам, детским онкологам. И те решения, которые сегодня уже состоялись на государственном уровне, которых удалось добиться – по препаратам офф-лейбл, по пролонгации лечения маленьких пациентов – были приняты с тем, чтобы действовать всегда в пользу пациента и помогать детскому онкологу. Только взаимодействуя с людьми, с врачами можно находить правильные решения.

Какие вопросы сегодня требуют решения на уровне министерства, регионального здравоохранения и чего, на мой взгляд, ожидают пациенты и онкологи?

Сегодня не во всех регионах есть онкологические центры. И не во всех регионах есть должной квалификации специалисты. И в этой связи возникает вопрос компетенций и ранней диагностики через инструмент телемедицины экстренной и плановой.

Исходя из существующих регламентов, онко-телемедицина выводится в разряд плановой телемедицины. В то время как нередко заявки, которые подают регионы, требуют экстренного, чрезвычайного реагирования. Это, казалось бы, один из технических, простых моментов, но за ними нередко скрывается своевременность оказания квалифицированной помощи.

Очень важный вопрос – маршрутиризация пациента. Когда человеку ставят этот страшный диагноз, он начинает  хаотичные поиски алгоритма, как ему действовать. Должное направления пациента, маршрутизация – какой центр в Российской Федерации будет наиболее полезен и куда следует направлять пациента, - эти вопросы должны решаться в автоматическом режиме. Сегодня на уровне Министерства мы ждем разработки именно такого алгоритма для принятия решений.

Вместе с тем, требует автоматического решения вопрос о том, чтобы те пациенты, которым поставлен диагноз, свидетельствующие о том, что, к сожалению, речь идет только о продлении жизни, оформление инвалидности не становилось для них отдельной проблемой. Чтобы само медицинское учреждение, где уже поставлен рак 4 стадии, инициировало процедуру установления инвалидности и дополнительной государственной помощи.

Очень важный вопрос – создание федеральных онкологических центров на уровне межрегионального взаимодействия. Эти центры должны быть опорными и принимать пациентов из регионов, например, детские онкоцентры. Их нет необходимости создавать в каждом регионе, потому что, допустим, в Камчатском крае выявление этого заболевания – 7-9 ребятишек в год. Но и такому небольшому количеству пациентов все равно нужна супер-квалифицированная медицинская помощь. Нужна таргетная терапия. Необходим алгоритм незамедлительных действий. И, конечно, должны быть опорные центры, которые решают эту задачу.

Я бесконечно благодарна Центру имени Димы Рогачева, считаю, что это пример великого служения, потому что сегодня в инициативном порядке центр протягивает руку помощи регионам.

Но нужно, чтобы на методологической основе все регионы Российской Федерации были распределены по федеральным центрам, и необходимо создавать новые межрегиональные онкологические центры, которые будут способны использовать самый высокий уровень компетенций и оказывать высокотехнологичную медицинскую помощь.

Отдельная тема – это квотирование. Это пролонгированная квота по ВМП. Она дорогостоящая, но она должна охватывать весь период лечения, который требуется пациенту. Это не должны быть «урывки» и чуть ли не понуждение к тому, что нужно возвращаться в свой регион, чтобы получить очередную справку, чтобы продолжить лечение. И это не прихоть врачей, это не прихоть центров. Это вопрос, в том числе, нормативно-правового регулирования.

Не могу не остановиться отдельно на теме детской онкологии. Это животрепещущая тема. Когда мы понимаем, что у малышей есть не просто шанс на спасение, но и на выздоровление, если он попадает в умные, надежные руки квалифицированного специалиста, что этом случае действует команда, - как мы видим в Центре Димы Рогачева.

В этой связи на уровне регионов – я обращаюсь к министерствам – деткам необходимо проходить исследования на МРТ с наркозом. Такие исследования в регионах сегодня провести не могут. Я буквально днями занималась малышом, которому не могли сделать это исследование, изувечили все вены и в конечном счете исследование не провели. Это вопросы той самой текущей диагностики, и нужно понимать, что эти задачи находятся в плоскости реального спасения человеческой жизни.

Конкретные предложения для рекомендаций круглого стола: по приказу, который многократно обсуждался, в том числе, на площадке Совета законодателей – министерство услышало нас, хочу поблагодарить, но пока мы не видим на уровне нормативных подзаконных актов ни по закону о препаратах офф-лейбл, ни по приказу дополнительных шагов. Срок, который есть у министерства – до лета, скоро весна, а решений пока нет. Предлагаю, чтобы те подзаконные нормативные акты, которые будут разработаны в обеспечение Федерального закона, были направлены в парламент и обсуждались на площадке профильного комитета.

А по поводу приказа и споров, которые существуют даже внутри врачебного сообщества – все-таки, могут ли клиники общей практики и специализации работать с онкобольными или это должны быть только онкологические клиники – думаю, ответ на этот вопрос лежит в плоскости реального состояния медицины. Если мы будем иметь в каждом регионе высокой компетенции онкологический центр, тогда да, можно говорить: только в онкологическом центре. И пациенты сами скажут об этом, спора не будет. Но в ситуации реальной медицины, когда у пациентов из поселков в доступе только районная больница, куда им обращаться, куда им ехать? Это не праздные вопросы, это вопросы, которые нужно рассматривать, смотря на карту нашей страны и состояние медицины.

Поэтому хочу обратить внимание на то, что сегодня врачи-онкологи – это жертвенные люди – говорю без преувеличения, основываясь на том опыте, который приобрела, основываясь на конкретных жизненных ситуациях людей. И полагаю, что сегодня нужно исходить из того, что пока у нас нет нужного количества онкологов в стране, подготовленных и работающих в оснащенных клиниках, нам нужно максимально задействовать их потенциал для взаимодействия с краевыми, областными больницами по своевременной консультации, методологическому сопровождению тех пациентов, по которым есть первичная настороженность с тем, чтобы эта настороженность переходила в правильную диагностику.

Со своей стороны могу сказать, что особую тревогу вызывает именно Дальний Восток, удаленные территории, потому что сегодня центров высокой компетенции на этих территориях пока еще нет. Могу бесконечно благодарить наши федеральные центры, которые откликаются на просьбы, принимают пациентов, но это то, что делается в ручном режиме, а должна работать система. Система, когда человек пришел, и как только у него выявили диагноз, он не ходит по кабинетам чиновников, не пишет обращения в Государственную Думу, а сразу попадает в квалифицированное медицинское учреждение и с ним работают, и спасают его жизнь.

Поэтому хочу выразить надежду, которая имеет серьезные основания, что сегодня у нас с министерством, с министром очень профессиональный, доверительный, честный диалог. Как и с новым составом комитета – это люди с «фронта», а не из «тыла», которые полностью владеют ситуацией».